Победителю – плаха! Свадьба в… Бастилии! - Семён Ешурин

– Рад, что ты оказался не подонком, а лишь жертвой обстоятельств. Казнить человека, спасшего мне жизнь, я не могу, – проговорил кардинал. – Выпустить на свободу хоть и невольного, но убийцу тоже не могу. Поэтому останешься в Бастилии до конца дней своих.

Глава 2

Прошёл месяц, и кардинал Ришелье издал указ, запрещающий дуэли. Отныне все дуэлянты должны быть казнены. За недоносительство о дуэли полагалось наказание, за донос – награда.

На другой день в Лувр явился доктор и сообщил, что вчера его вызвали к пациенту с колотой раной. Пострадавший сообщил доктору, что его якобы ранил неизвестный и отобрал кошелёк.

Доносчик получил обещанную награду, а раненый был арестован. Он честно признал, что был ранен на дуэли, но об указе кардинала узнал лишь после ранения.

Поразмыслив, кардинал обещал помиловать невольного нарушителя указа, если тот назовёт своего обидчика.

Через час раненный был на свободе, а его обидчик – наоборот! Им оказался хилый юноша, кропающий посредственные любовные стишата.

Кардинал обратился к новому пленному:

– Твой раненный соперник – опытный фехтовальщик. Ты же если и держал в руках что-либо тяжелее гусиного пера, то не шпагу, а ложку! Как же ты умудрился его одолеть?

– Это целиком заслуга моего учителя фехтования, – ответил юный виконт. – Он за месяц сделал из меня, юного балбеса, опытнейшего фехтовальщика Франции.

– И кто же этот новый Ян Амос Коменский? – спросил кардинал.

– Барон Камилл де ЖабЕр. Правда, красноречием (в отличие от этого модного чешского педагога) он не обладает, но по уважительной причине. На заре своей фехтовальной карьеры Камилл был ранен в горло и с тех пор говорит только шёпотом.

– Давай его адрес, – повелел Ришелье. – Хочу с ним побеседовать. Обещаю, что затем вы оба будете отпущены.

– И рад бы дать, Ваше высокопреосвященство, да сам его не знаю. Занятия проходили у меня дОма.

– А как же ты с ним познакомился?

– Как-то на балу подслушал разговор двух неизвестных. Один говорил другому, что каждый день в восемь вечера у дворца Тюильри прогуливается господин, горло которого перевязано платком. Это опытнейший фехтовальщик, дающий частные уроки по весьма умеренной цене. Курс обучения длится всего месяц, но результаты впечатляют! Тогда я не обратил на это внимания, но вскоре меня вызвал на дуэль поклонник одной из моих любовниц. Я «выторговал» отсрочку в один месяц и в тот же вечер встретился с «владельцем платка». Барон де Жабер любезно согласился обучить меня владеть шпагой, но заставил поклясться на Библии, что я буду всегда соблюдать два условия. Во-первых, никого не вызывать на дуэль. Во-вторых, если буду вызван, то соперника не убивать и прекращать бой после его ранения.

– Да этот барон – пацифист! – воскликнул кардинал.

– Не скажу, что обучение далось мне легко, – продолжил юноша. – Но каждый раз, когда силы были уже на исходе, Камилл мне шептал: «Помни о предстоящей дуэли» или латинский афоризм «Мементо мори» («Помни о смерти»). После этого мои силы удваивались!

– Какие у него ещё приметы, кроме нашейного платка? – спросил Ришелье.

– Борода средних размеров.

Кардинал подумал, что его гвардейцам не повредит, если их будет обучать этот чудо-педагог. Ришелье дал указание доставить к нему «тюильрийского барона», но Камилл де ЖабЕр как в воду канул.

Через неделю кардинал велел привести арестованного «поэтического фехтовальщика».

– За прошедшую неделю мои сыщики повстречали в восемь вечера у Тюильри немало обладателей бороды, но без шейного платка и без следов ранения на горле. Попались два носителя шейного платка, но без бороды и опять-таки без следов ранения. Похоже, наш барон после выхода моего указа «залёг на дно»!

Поэт не удержался от рифмованного каламбура:

– Мне по всему видать,

Век воли не видать!

Ришелье рассмеялся:

– Ошибаешься, мой юный друг! Ты свободен, как птица, … но при одном условии. Если встретишь своего чудо-наставника, передай ему вот это!

Подписанный кардиналом документ, скреплённый печатью, гласил:

«Многоуважаемый барон Камилл де ЖабЕр! Приглашаю Вас для дружеской беседы в любое удобное для Вас время. Неприкосновенность гарантирую.»

Освобождённый предположил:

– Как я понял, трепаться о существовании фехтовального чудо-репетитора не стОит?

– Трепаться вообще не стОит! – нравоучительно молвил кардинал. – Но Камилл де ЖабЕр является исключением. Особенно рекомендую растолковать твоим слушателям клятву де ЖабЕра.

Увы! Встреча освобождённого ученика с наставником так и не состоялась. И документ кардинала так и не нашёл адресата.

…Прошёл месяц. За это время про клятву узнали человек тридцать. Затем история с дуэлью, ранением и арестом повторилась. Героем её стал другой ученик всё того же неуловимого фехтовального барона де ЖабЕра, завершивший обучение полтора месяца назад. Однако, на сей раз поединок произошёл уже явно после выхода указа кардинала о запрете дуэлей. Поэтому по «совету» кардинала судьи приговорили к плахе обоих дуэлянтов. Но ученику де ЖабЕра была дана отсрочка. (Впоследствии 5 сентября всё того же 1639 года в честь первой годовщины наследника престола король помиловал осуждённого.)

На другой день раненный дуэлянт был публично обезглавлен. О клятве де Жабера заговорил весь Париж. Впоследствии шпионы кардинала выявили около двадцати случаев, когда ссылка на эту клятву предотвращала неизбежную дуэль.

Минуло пять месяцев, и в Париже произошло занятное (но не для всех!) событие. Некая богатая изнеженная дама была редкая растяпа. Про неё говорили, что руки растут не из того места. Как-то она решила сократить путь и опрометчиво пошла по тёмному переулку. Вдруг некто схватил её сзади за горло. Затем велел молчать и отдать все драгоценности. И тут выяснилось, что (в отличие от рук) ноги её растут из нужного места. Дама тщательно прицелилась и со всей силы ударила каблуком туда, где должна быть нога бандита. Расчёт оказался верным. Раздался вопль, и негодяй ослабил хватку. Дама вырвалась, снова прицелилась и «врезала» сопернику той же ногой между его ног. Затем стала вопить на весь Париж. Сбежавшиеся прохожие скрутили корчившегося на земле громилу.

Следствие выявило причастность пленного деятеля как минимум к семи убийствам. Разумеется, его приговорили к виселице. И тут обречённый, поняв, что терять ему уже нЕчего, признался в убийстве ростовщика и потребовал освободить невиновного Поля Бежара.

Новость эта разнеслась по всему Парижу и достигла ушей дочери так и не освобождённого узника Бастилии. Но ушей кардинала Ришелье весть о невиновности его спасителя так и не достигла – об этом позаботился герцог де Кавиньяк. Шарль не хотел освобождать пленника – ведь тогда могли пойти разговоры, что по его приказу пыткам подвергали невиновного. А честь мундира была для герцога дороже жизни (чужой, разумеется).

Конец ознакомительного фрагмента.